Почему? Почему это происходит снова? В чем подвох? Что она делает не так?
Карла устало привалилась спиной к стене в небольшом гостиничном номере, прикрыв глаза и чувствуя, как собственная кровь продолжает сочиться сквозь чуть подрагивающие пальцы левой руки. «Надо перевязать», - лениво проползла в голове мысль, и девушка хмыкнула, с трудом заставляя себя оторваться от спасительной вертикальной поверхности. Она шагала неуверенно – слишком много в этот раз ей пришлось отдать крови. Больше, чем месяц назад. И намного больше, чем за месяц до того.
Рана, пересекавшая ладонь от основания указательного пальца до запястья, едва ощутимо горела и отзывалась резкой болью, стоило ее лишь как-то потревожить. Энрикес проклинала свой дар, не дававший ей возможности даже исцелить саму себя. От него была лишь одна польза: этот дар приносил деньги.
Она пришла в номер захудалой гостиницы вместе с мужчиной. Паренек, стоявший за обшарпанной стойкой регистрации, похабно ухмылялся, выдавая им ключ от номера, но пара не обратила на это внимания – потому что они не были парой. Не были даже любовниками. Он платил ей за то, чтобы она делилась с ним своей кровью.
Карла Энрикес ненавидела свой дар и то, что ей приходилось отдавать часть себя за деньги. Она с досадой вспоминала тот день, когда дала свое согласие, и свое негодование, когда Блэквуд пришел к ней во второй раз. И в третий. И несколько раз после.
Он умирал. Почему? Почему, дьявол тебя подери?
В какой-то момент это стало делом принципа – выяснить причину, найти, уничтожить. Она все еще брала с него деньги, но теперь сама назначала встречи, сама увеличивала дозы, несмотря на его осторожные замечания о собственном состоянии девушки. Ей было плевать. Она знала, что ей ничего не угрожает – надеялась – и продолжала вливать в него «чудотворное зелье». Но чуда не происходило.
Он уходил взбодрившимся, посвежевшим, здоровым. Но возвращался неизменно больным. Карла продолжала искать причины в разных книгах, в медицинских справочниках, в эзотерических фолиантах. Но ответа не было.
Сегодня, уходя, он снова обронил несколько слов о своей супруге. С призрачной улыбкой Хью Блэквуд говорил, и говорил, и говорил, а в ушах Карлы билось лишь одно слово: Мэй. Она всегда рядом, всегда с ним. Она тоже из воплощений – так говорил Блэквуд еще несколько месяцев назад. Она могла что-то знать.
Аккуратно и болезненно медленно обматывая бинтами порезанную ладонь, Энрикес смотрела опустошенным взглядом на расплывающееся розовато-красное пятно. Слабость сковывала тело стальной цепью, пронзала кожу мелкими иглами, но Карла упрямо поджимала губы, зная, что время не на ее стороне. С каждым разом Хью становилось все хуже, и девушка прекрасно сознавала, чем все это однажды закончится. Может закончиться, если она не доберется до истины раньше.
На город опускалась ночь, когда Карла Энрикес покинула гостиницу. Вдыхая тяжелый вечерний воздух, она снова перечитывала сообщение от одного из своих «друзей»: в нем значился нужный ей адрес. Авантюрная, почти абсурдная идея: заявиться в дом к женщине и устроить допрос по поводу болезни ее супруга. Глупая и нелепая ситуация, но разве хоть что-то в этой треклятой жизни происходило иначе?
Карле и прежде доводилось бывать в Портлэнде, однажды, но она знала, в каком районе ей следовало искать нужный дом. В последний раз сверившись с адресом, она свернула на очередную улицу. Взгляд скользил по стертым цифрам на фасадах домов, с трудом выхватывая номера в сгущающихся сумерках. Не то, все не то.
Вот он.
Поднимаясь по невысоким ступеням к двери, Карла неотрывно смотрела лишь на цифры, выбитые над отверстием для глазка. Легкая слабость все еще ощущалась в кончиках пальцев, а левая рука настойчиво ныла, не прекращая напоминать о себе. Девушка не обращала внимание. Интерес и предвкушение вышибали из головы прочие ненужные мысли, ощущения, мешавшие сосредоточиться на том, что Карле сейчас предстояло сделать. А что, собственно?
Вдавив кнопку справа от двери, Энрикес прислушалась. По другую сторону надрывался звонок, оповещавший хозяев о приходе гостя, но больше оттуда не доносилось ни единого звука. Она опустила руку, чуть нахмурив брови, и отступила на шаг назад, оглядывая фасад дома. Зачем? Кто знает. Просто осматривалась, запоминала. Не желала уходить так просто.
Неожиданно дверь приоткрылась. В образовавшейся щели мелькнула пара глаз, а затем дверь раскрылась шире, позволяя увидеть худощавую женщину. Карла не смогла распознать ни единой эмоции на ее лице и спохватилась лишь тогда, когда поднявшийся ветер заставил дверь дернуться с легким скрипом.
- Мэй Блэквуд? – собственный голос казался чужим, словно бы Карла вдруг стала не более чем сторонним наблюдателем, застывшим в ожидании кульминационного момента всего действия. Но была ли это кульминация или только начало нового витка сюжета импровизированного детектива?
- Я бы хотела с Вами поговорить, - старалась, чтобы голос звучал как можно миролюбивее, вкрадчиво, ненавязчиво, чтобы не спугнуть. Карла совершенно не знала, что за человек стоял перед ней, и потому старалась держаться спокойно, на губах появилась мягкая полуулыбка. Ей нужно было попасть в дом.
- Мне очень неловко беспокоить Вас в такое время, но дело действительно важное.
Она чуть было не добавила «позволите войти?», но вовремя остановила себя – пусть эта женщина сама ее пригласит. Тогда, возможно, она будет чувствовать себя спокойнее и ее будет проще разговорить. Только вот Мэй Блэквуд не выглядела ни встревоженной, ни напуганной, ни раздраженной.
Карла невольно коснулась пальцами правой руки забинтованной левой и стиснула зубы. Все шло, как она планировала, и при этом совершенно неправильно. Странное чувство. Но в происходящем точно что-то шло не по плану, только вот что?
Не важно. Ведь главное сейчас – попасть в дом.

Отредактировано Carla Henriquez (21 августа 01:21)

Услышав свое имя из уст миссис Блэквуд, Карла невольно поморщилась, не из-за брезгливости, но потому, что этой женщине было что-то о ней известно. Они никогда не встречались - в этом не было сомнений - и, тем не менее, Карлу узнали. Возможно, виной тому был длинный язык Хью Блэквуда, клятвенно обещавшего никому не рассказывать о «лечении» и о самой целительнице, но решившего не утаивать ничего от своей дорогой супруги. А может, и не только от нее. В тот момент Карла жалела лишь о том, что сама никогда не вслушивалась в его глупую болтовню. Как много нужной сейчас информации она могла бы почерпнуть из его слов.
- Благодарю, - кивнула девушка, когда хозяйка дома отступила в сторону.
Мэй Блэквуд ничего не ответила, а просто развернулась и направилась вглубь дома. Карла смотрела на ее удаляющуюся фигуру, на спокойные размеренные движения, текучие и удивительно ровные. Бросив последний взгляд на пустынную в это время улицу, девушка переступила через порог и осторожно закрыла дверь. Несколько секунд она изучающе осматривала ее, пока не заметила щеколду. Раздался тонкий щелчок.
Голос миссис Блэквуд донесся откуда-то из глубины дома, и Карла обернулась, пытаясь определить, откуда именно. Миссис Блэквуд. Создавалось впечатление, будто речь шла не о молодой женщине, которой едва ли исполнилось тридцать, а о старой постылой домохозяйке, целыми днями только и развлекающей себя уборкой да готовкой. Мэй Блэквуд совсем не была похожа на этот образ. Из слов ее мужа можно было бы сделать противоположный вывод.
Карла дошла до комнаты, предположительно являвшейся кухней, и убедилась в своей правоте. Хозяйка дома уже возилась с кухонной утварью, небрежно-ловкими движениями переставляя чайник.
- Не отказалась бы от кофе, - чуть склонила голову Карла, хоть собеседница и повернулась к ней спиной. Было видно, что Мэй Блэквуд не признавала банальных правил гостеприимства, и это в какой-то мере облегчало поставленную девушке задачу, убирая одну из многочисленных преград в виде давно всем приевшегося этикета.
Присев на один из стульев, Энрикес положила локти на стол, сцепив пальцы на уровне глаз и задумчиво глядя на них, краем уха улавливая шипение закипающей воды. Прежде ей не доводилось влезать в подобные дела, соваться к незнакомцам с совершенно ее не касающимися вопросами о других едва знакомых людях. Толкал ли ее на это настоящий интерес или ей настолько нечем было себя занять? Если взглянуть на ситуацию с определенной точки зрения, происходящее Карле было даже выгодно: пока пациент умирал, он ей платил. Разве не это был один из основных принципов медицины?
За размышлениями о том, как бы начать разговор, девушка едва не упустила заданный ей вопрос.
- Я хотела поговорить о Вашем муже. Насколько понимаю, Вы знаете, кто я. Мое имя Карла, к слову. Карла Энрикес.
Девушка сделала паузу, убирая со стола локти и складывая руки перед собой. Ей было неуютно сидеть без движения, она не понимала, как ее собеседнице удавалось оставаться такой беспристрастной и спокойной. Впрочем, это не было ей интересно.
- Не знаю, что рассказывал Вам обо мне Ваш муж - а я очень надеюсь, что знаете обо мне Вы именно от него, а не от сторонних острых языков. Потому что мне очень не хотелось бы долгих выяснений отношений и прочей бессмысленной траты времени, - Карла подавила так и просившуюся на лицо усмешку. Ситуация и разговор не предполагали подобных эмоций, и потому стоило проявлять особенную сдержанность, что было, на самом деле, не так-то просто.
- Как бы то ни было, я помогаю Вашему супругу с лечением. И меня немного беспокоит то, что эффект оказывается временным, и с каждым разом мистер Блэквуд выглядит все хуже. У меня, хм… свои методы. Стоит заметить, что никогда они не подводили, а потому у меня создается впечатление, что что-то влияет на него извне.
Взгляд Карлы, блуждавший до этого по окружающей мебели и стенам, остановился на собеседнице. Девушка снова сцепила в замок руки, не спуская пристального взгляда с Мэй Блэквуд. Для начала сказанных слов было вполне достаточно, и теперь ей нужен был ответ. Почему-то Карле казалось, что эта женщина должна, обязана что-то знать. Иначе быть не могло, и эта уверенность крепла с каждой утекающей в молчании секундой.